You аre my fucking vаlentine
пятница, 23 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к Океану Смерти,
И я поразмыслив с полпути повернул обратно.
С тех пор все тянутся передо мною кривые, глухие окольные тропы... (с) Акико Ёсано
И я поразмыслив с полпути повернул обратно.
С тех пор все тянутся передо мною кривые, глухие окольные тропы... (с) Акико Ёсано
You аre my fucking vаlentine
Пища к размышлению.
Если человек или общество прагматично остаются в рамках утилитарного – то это не человек и не общество. Смысл существования – в роскоши. Если нету роскоши, то всё остальное бессмысленно. Искусство, религия, фундаментальная наука, туризм, филателия, макияж, цветы, кошки и внебрачные связи – это всё роскошь, ради которой и стоит упахиваться. По-настоящему ценно только то, что выше утилитарного, что выше себестоимости. Мы есть не то, что мы едим, а то, чего мы не сможем сожрать.
Алексей Иванов
Если человек или общество прагматично остаются в рамках утилитарного – то это не человек и не общество. Смысл существования – в роскоши. Если нету роскоши, то всё остальное бессмысленно. Искусство, религия, фундаментальная наука, туризм, филателия, макияж, цветы, кошки и внебрачные связи – это всё роскошь, ради которой и стоит упахиваться. По-настоящему ценно только то, что выше утилитарного, что выше себестоимости. Мы есть не то, что мы едим, а то, чего мы не сможем сожрать.
Алексей Иванов
среда, 21 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
"Если деревo захoчет, oнo выстoит".
вторник, 20 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
Я держу тебя. Больше некому.
И держать буду сколько надобно.
Дважды в реку, где греку - греково,
Или в бездну, где аду - адово.
И держать буду сколько надобно.
Дважды в реку, где греку - греково,
Или в бездну, где аду - адово.
понедельник, 19 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
В подземных переходах по-прежнему играет аккордеон.
You аre my fucking vаlentine
воскресенье, 18 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
15-й день 9-й луны
Ночные празднования на пятый день после рождения принца устраивал Митинага. Ночь выдалась безоблачной, ярко светила луна. Слуги разводили огонь у кромки берега озера, расставляли подносы с лепешками из риса и красной фасоли. Их болтовня и суета придавали празднику оживленность. Другие же слуги стояли со светильниками так часто, что было светло, как днем. Там и сям, в тени скалы или же под деревом, располагались люди из свит сановников.
Как только отдали команду поднести угощения для государыни, появились восемь одинаково одетых в белое придворных дам с белыми подносами. Их волосы, зачесанные назад, были перехвачены белыми лентами. Государыне прислуживала Мия-но Найси. И всегда-то она выделялась удивительной привлекательностью, но сегодня, когда ее перевязанные белой лентой волосы ниспадали на плечи, она была особенно хороша. Я видела ее лицо вполоборота. Скрытое отчасти веером, оно выглядело удивительно красивым.
Теперь, когда столы уже были накрыты, придворные дамы уселись возле бамбуковых занавесок. Пламя светильников ярко освещало всех, но наряд госпожи Осикибу особенно бросался в глаза — ее шлейф и короткая накидка были украшены вышивкой с видом местечка Камацубара, что на горе Осио. Таю-но Мёбу пальцем не пошевелила, чтобы украсить свою накидку, но на ее шлейфе красиво серебрилась волна.
Рисунок на шлейфе Бэн-но Найси был отмечен поистине редкостным вкусом: журавль на серебряном берегу моря. Мысль о том, чтобы поместить вместе журавля и ветвь сосны, соперничающих друг с другом в долголетии, показалась мне очень удачной.
В эту ночь государыня выглядела столь привлекательно, и мне хотелось, чтобы ее обязательно увидели другие. “Этот мир никогда не видел ничего подобного”, — сказала я, сдвинув ширму, за которой сидел монах, находившийся на ночном дежурстве. “Замечательно, просто замечательно”, — откликнулся он, оставив молитвы и довольно потирая руки.
Подошло время и для песен. Песню нужно было возгласить, когда тебе подносят чарку с сакэ, и мы шевелили губами, думая, как бы сказать поудачнее. Я сложил так:
Пусть эта чарка,
Что передаем друг другу
Под полною луной,
Искрится дивным светом
И счастье принесет навек
Ночные празднования на пятый день после рождения принца устраивал Митинага. Ночь выдалась безоблачной, ярко светила луна. Слуги разводили огонь у кромки берега озера, расставляли подносы с лепешками из риса и красной фасоли. Их болтовня и суета придавали празднику оживленность. Другие же слуги стояли со светильниками так часто, что было светло, как днем. Там и сям, в тени скалы или же под деревом, располагались люди из свит сановников.
Как только отдали команду поднести угощения для государыни, появились восемь одинаково одетых в белое придворных дам с белыми подносами. Их волосы, зачесанные назад, были перехвачены белыми лентами. Государыне прислуживала Мия-но Найси. И всегда-то она выделялась удивительной привлекательностью, но сегодня, когда ее перевязанные белой лентой волосы ниспадали на плечи, она была особенно хороша. Я видела ее лицо вполоборота. Скрытое отчасти веером, оно выглядело удивительно красивым.
Теперь, когда столы уже были накрыты, придворные дамы уселись возле бамбуковых занавесок. Пламя светильников ярко освещало всех, но наряд госпожи Осикибу особенно бросался в глаза — ее шлейф и короткая накидка были украшены вышивкой с видом местечка Камацубара, что на горе Осио. Таю-но Мёбу пальцем не пошевелила, чтобы украсить свою накидку, но на ее шлейфе красиво серебрилась волна.
Рисунок на шлейфе Бэн-но Найси был отмечен поистине редкостным вкусом: журавль на серебряном берегу моря. Мысль о том, чтобы поместить вместе журавля и ветвь сосны, соперничающих друг с другом в долголетии, показалась мне очень удачной.
В эту ночь государыня выглядела столь привлекательно, и мне хотелось, чтобы ее обязательно увидели другие. “Этот мир никогда не видел ничего подобного”, — сказала я, сдвинув ширму, за которой сидел монах, находившийся на ночном дежурстве. “Замечательно, просто замечательно”, — откликнулся он, оставив молитвы и довольно потирая руки.
Подошло время и для песен. Песню нужно было возгласить, когда тебе подносят чарку с сакэ, и мы шевелили губами, думая, как бы сказать поудачнее. Я сложил так:
Пусть эта чарка,
Что передаем друг другу
Под полною луной,
Искрится дивным светом
И счастье принесет навек
You аre my fucking vаlentine
Любовь в действительности похожа на познание, причем прежде всего ты познаешь самого себя.
You аre my fucking vаlentine
Когда кого-то любимого нет рядом, например, собирает грибочки в лесу, ощущение присутствия особенно сильное.
You аre my fucking vаlentine
суббота, 17 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
You аre my fucking vаlentine
А шкаф был без ключей... Да, без ключей... Как странно!
К себе приковывал он взгляды постоянно,
Он заставлял мечтать о тайнах, спящих в нем,
За дверцей черною, что заперта ключом;
И слышался порой из скважины замочной
Какой-то смутный гул во мгле его полночной.
К себе приковывал он взгляды постоянно,
Он заставлял мечтать о тайнах, спящих в нем,
За дверцей черною, что заперта ключом;
И слышался порой из скважины замочной
Какой-то смутный гул во мгле его полночной.
четверг, 15 августа 2013
You аre my fucking vаlentine
«У меня было двенадцать студентов, которые регулярно приходили на мои встречи. За это время мы настолько познакомились, что стали друзьями. Со временем они стали интересоваться, кто я, и узнали, что служу. Я помню, как они первый раз посетили наш храм. «Вот это да, отец Ириней поет», - восхищались японки-прихожанки. А пел я тогда молитву Господню на японском языке.
Они думали, что кроме самурайских песен, которым они меня учили, я ничего не знаю. Я же разучивал с ними русскую «Катюшу» и др. Это их так поразило, что они разучили молитву Господню и на одном из богослужений исполнили ее четырехголосьем. Во время пения прихожане, исполненные благоговения, опустились на колени и молились со слезами на глазах. Через месяц они снова подошли ко мне и спрашивают: «Отец Ириней, а как бы еще раз посетить ваш храм?» Я и говорю: «Нужно что-то выучить».
И выучили они «Херувимскую песнь» Бортнянского №7 на японском языке. »
«- А что Вы можете сказать о японском искусстве?
- Должен сказать, что искусство в Японии уникально, особенно живопись и архитектура. Также меня поразило то, как японцы обрабатывают землю. Даже самый маленький уголок они умеют преобразить так, что просто восхищаешься: там может быть и фонтанчик, и аккуратно остриженный газончик, и небольшая мельница. А все дело в том, что для японцев природа - это книга Божия, которой нужно любоваться. Поэтому у них и получил развитие пантеизм: «Все - Бог», то есть что бы ни произошло в природе: то ли пролетела птичка, то ли дождик пошел, - все это располагает японцев к размышлениям о чем-то возвышенном. Люди, не принявшие Православие, так и живут с твердым убеждением, что «все - Бог». Православный человек тоже склонится, также задумается, но он знает, что это творит рука Господня.
И у японцев есть все основания так мыслить, потому что на Востоке действительно красивая и своеобразная природа. Мне приходилось подниматься на гору Фудзияму. Правда, на самый верх взобраться не получилось, так как там сплошной лед, но посчастливилось побывать в пещерах, которые образовались в результате вулканических извержений».
Они думали, что кроме самурайских песен, которым они меня учили, я ничего не знаю. Я же разучивал с ними русскую «Катюшу» и др. Это их так поразило, что они разучили молитву Господню и на одном из богослужений исполнили ее четырехголосьем. Во время пения прихожане, исполненные благоговения, опустились на колени и молились со слезами на глазах. Через месяц они снова подошли ко мне и спрашивают: «Отец Ириней, а как бы еще раз посетить ваш храм?» Я и говорю: «Нужно что-то выучить».
И выучили они «Херувимскую песнь» Бортнянского №7 на японском языке. »
«- А что Вы можете сказать о японском искусстве?
- Должен сказать, что искусство в Японии уникально, особенно живопись и архитектура. Также меня поразило то, как японцы обрабатывают землю. Даже самый маленький уголок они умеют преобразить так, что просто восхищаешься: там может быть и фонтанчик, и аккуратно остриженный газончик, и небольшая мельница. А все дело в том, что для японцев природа - это книга Божия, которой нужно любоваться. Поэтому у них и получил развитие пантеизм: «Все - Бог», то есть что бы ни произошло в природе: то ли пролетела птичка, то ли дождик пошел, - все это располагает японцев к размышлениям о чем-то возвышенном. Люди, не принявшие Православие, так и живут с твердым убеждением, что «все - Бог». Православный человек тоже склонится, также задумается, но он знает, что это творит рука Господня.
И у японцев есть все основания так мыслить, потому что на Востоке действительно красивая и своеобразная природа. Мне приходилось подниматься на гору Фудзияму. Правда, на самый верх взобраться не получилось, так как там сплошной лед, но посчастливилось побывать в пещерах, которые образовались в результате вулканических извержений».
You аre my fucking vаlentine
Понравился комментарий к одной из статей. Аж гордость берет за свой народ.
Мистер N: Какой все таки Китай продуманный. Пока бобры скалят друг на друга свои резьцы .. Он банально хомячит со всех мисок. .. 5000 лет цивилизации.. Позади агрессия переходного возраста. Молодцы... Им война не нужна. Он войдут с тыла со словами ... Добрый день .. Чпок!
Мистер N: Какой все таки Китай продуманный. Пока бобры скалят друг на друга свои резьцы .. Он банально хомячит со всех мисок. .. 5000 лет цивилизации.. Позади агрессия переходного возраста. Молодцы... Им война не нужна. Он войдут с тыла со словами ... Добрый день .. Чпок!
среда, 14 августа 2013
You аre my fucking vаlentine